Кризис стимул для развития, а не политики.

Борис Кагарлицкий

Директор Института глобализации и социальных движений

КРИЗИС- СТИМУЛ ДЛЯ РАЗВИТИЯ.

http://www.russia.ru/news/politics/2013/6/27/13224.html

Есть ли реалистичные направления выхода из кризиса, и если да, то каковы они? Возвращение части структур в государственный сектор, возвращение экономике дорогого труда, последовательная модернизация инфраструктуры.

Похоже, ЕЦБ, Китай, Россия разворачиваются в этом направлении... В то время, когда рост мировой экономики ограничен, экспортные возможности тоже, единственным приоритетом развития МОЖЕТ служить ТОЛЬКО внутренний спрос,- как СРЕДСТВО противостояния ВНЕШНИМ ВЫЗОВАМ....

 "Стимулирующая политика ЕЦБ в первую очередь,должна поддерживать внутренний спрос в еврозоне. Такая политика обеспечит поддержку и восстановление экономической активности в еврозоне до конца этого года и в 2014 году", - заявил Драги.

"Кризис продолжается уже безобразно долго, и по продолжительности времени все-таки мы имеем самый большой кризис на протяжении 100 с лишним лет. Потому что, например, если мы возьмём великую депрессию, она, конечно, была намного глубже, чем теперь, но она закончилась за четыре с половиной года. Сейчас мы имеем уже шестой год кризиса – и конца не видно. Более этого, вторая волна кризиса, которая должна была вроде бы сразу же накатиться, накатилась с большим опозданием, но зато уж так, что мало не покажется. Поэтому принципиальный вопрос - что делать дальше? И совершенно очевидно, что кризис - это на самом деле огромная богатая возможность поменять приоритеты развития общества. Кризис - это тот момент, когда становится понятно, что нужно радикально что-то менять. В этом смысле одна из причин затяжного характера кризиса именно в том, что никто не решается и не хочет радикально ничего менять. А кризис системный не уходит, пока эти перемены не произойдут. Т.е. даже если технически его где-то удается погасить, то он снова возвращается, возвращается, возвращается, потому что системные противоречия не преодолены.

Встает вопрос – что делать? Во-первых, совершенно понятно, что встает вопрос об изменениях соотношения между частным и государственным. Т.е. на протяжении примерно 30-40 лет происходил постоянный демонтаж государственного сектора, приватизация всего что можно, и превращение целого ряда структур, которые раньше были структурами, обеспечивающими задачи общего блага, в коммерческие структуры, в структуры, работающие на рынок, на прибыль, на решение частных задач. Причем, если какую-то структуру приватизируете, это не значит, что вы ее сделаете менее бюрократической или менее авторитарной. Вы просто ее перевели в частный сектор, она те же самые свои черты бюрократические, авторитарные сохраняет, но теперь работая уже на частного хозяина или на группу частных хозяев, и контролировать ее становиться только труднее, потому что это уже частный бизнес, что вы можете с ним поделать. Точно так же происходит, кстати говоря, и эрозия демократии, потому что государство можно, по крайней мере, в теории контролировать, можно претендовать на контроль. А если это частное – мало ли что я хочу делать там у себя дома или у себя во дворе? Это мое дело, не лезьте ко мне. Кстати говоря, очень типичная вещь, когда говорят о коррупции при приватизации. Это технически вроде бы верно, но на самом деле это не совсем так. Т.е. то же самое, что было в госсекторе нелегально, в частном секторе становится легальным. Т.е. попросту говоря, в госсекторе чиновник просто так не может взять и списать себе какое-то количество денег из кассы, а в процессе приватизации он становится акционером, там как-то изменяются структуры, и вот уже они официально списывают себе в качестве, скажем, менеджерских бонусов. Во время кризиса как раз в процессе приватизации и позднее уже во время нынешних кризисных потрясений все были поражены, как вдруг стремительно выросли разного рода бонусы, платежи менеджменту и т д. Т.е. то, что раньше в этих же самых компаниях, пока они были государственными, была коррупция и воровство, и за это людей снимали с работы, пытались в Европе сажать и т.д. – то теперь это легальная практика поощрения. Денег стало уходить гораздо больше, стало в 2-3 раза больше ухолить денег на менеджмент, на управленцев. А что делать? Они эффективные. Кто сказал, что они эффективные? Они сами так сказали, надо же им верить людям.

Так вот, первый вопрос – это, конечно, возвращение какой-то части структур в государственный сектор, но при условии изменения правил игры в самом государстве. Это относится и к России, и к Китаю, и к Португалии, и даже к какой-нибудь Франции, где, в общем, все неплохо организованно. Потому что возврат собственности, возврат инфраструктурных объектов, возврат каких-то крупных промышленных объектов должен происходить через процесс установления гражданского, демократического и т.д. контроля над всем этим, через создание механизмов, обеспечивающих открытость всего происходящего и всех принимаемых решений для публики. Это, собственно, принципиальный урок кризиса. С одной стороны нам нужно больше государства, а с другой стороны, государство должно быть открытым, доступным, прозрачным и это принципиальная задача, иначе мы не сможем государство сделать эффективным в антикризисной политике.

Второй момент – это возвращение к экономике дорогого труда, потому что на протяжении последних 30-и лет ключевая задача, которая решалась экономическими блоками всех правительств, состояла в том, чтобы максимально снизить трудовые издержки, т.е. максимально снизить заработную плату, не дать ей расти, снизить покупательную способность этой заработной платы. Т.е., может быть, номинально она не падает, даже растет, но покупательная способность денег падает, значит, реальная заработная плата тоже падает. И это привело к тому, что фактически в сфере производства стал тормозиться технический прогресс. Мы же говорим очень много об инновациях, модернизации, мы говорим что-то про невероятную техническую революцию, которая якобы происходит. На самом деле ничего подобного. В действительности на самом деле эти замечательные гаджеты, которые мы держим в руках, которые вроде бы являются чудом человеческого гения, являются продуктами фактически мануфактурной сборки, т.е. их собирают в технологические условиях, которые были характерны для западной Европы XVII – XVIII веков. Это же не роботы собирают, это собирают вручную какие-то китайские женщины, может, даже дети в антисанитарных условиях, в совершено жутких помещениях. И при этом, скажем, на сборке Apple - айфонов, айпадов и т.д. - задействованы десятки тысяч человек, занимающиеся исключительно примитивным ручным трудом. Все это может быть заменено вообще-то несколькими поточными линиями роботизированными, механизированными и т.д. Но выясняется, что труд настолько обесценился, что внедрение современной техники становится экономически неэффективным, оно становится нерентабельным. Но, гласит как известное советское правило, не знаю, сколько требовалось солдат стройбата, чтобы заменить экскаватор, по-моему, 50 солдат. Сто бойцов стройбата заменяют экскаватор. Соответственно, сколько китайцев заменяют робота, сколько индусов заменяют поточную линию, и т.д. С этим что–то надо делать, и необходимо, конечно, повышать уровень оплаты труда, чтобы делать снова рентабельной именно внедрение новой техники. Нужно идти по пути протекционизма, т.е. страны и блоки стран должны защищать собственные рынки, защищать собственное производство, создавать локальное производство, которое было обеспечено, в том числе и таможенными барьерами. Это, собственно, делали все индустриализирующие страны, сейчас этот вопрос реиндустриализации старых индустриальных стран, в том числе и Западной Европы и, безусловно, России, потому что для России это абсолютно принципиальный вопрос.

Но тут возникает вопрос еще морального характера, потому что, например, мы можем закрыться. И если мы хотя бы частично закроем свой рынок, то сможем восстановить изрядную часть производства, далеко не все, что было потерянно, но масштабы производства могут вырасти. Но встает еще один вопрос, повторяю, уже чисто моральный – а что делать со странами третьего мира, странами, такими, как тот же Китай, Индия, Малайзия и т.д., где произошла индустриализация, и где тоже возникает риск потери большого количества рабочих мест. Попросту говоря, если Apple перенесет производство, как они обещают уже теперь, в Америку обратно, то что будут делать эти люди, которые были заняты раньше примитивным ручным трудом, если случится, что завтра не будет и этого? Но тут вопрос именно в том, что, во-первых, эти страны тоже должны получить право на протекционизм, т.е. они тоже должны защищать свои рынки. И если мы хотим защитить свои рынки от наплыва китайских товаров, то надо понимать, что китайцам надо дать право защищать себя, и свой рынок, им в большей степени ориентироваться на развитие своего рынка, а это значит опять же повышать жизненный уровень, повышать социальные расходы, развивать инфраструктуру, т.е. развиваться за счет внутренних резервов, ресурсов, не за счет вывоза дешёвых товаров, а за счет повышения качества жизни, уровня жизни и т.д.

Ну и наконец последняя вещь, касающаяся России. Действительно, у нас есть огромный ресурс в антикризисной политике, которого, кстати говоря, нет в остальных странах. У нас в чудовищном состоянии инфраструктура, у нас крайне слабо развит транспорт, у нас ужасные дороги, у нас чудовищно высокая энергоемкость производства любого, мы растрачиваем безумное количество электроэнергии, т.е. у нас не модернизирована вся эта система. Т.е. у нас огромные задачи технической модернизации встают перед страной. На самом деле большая часть Европы эти задачи решила 30-40-50 лет назад. Мы до сих пор их не решили. Но если мы начнем их решать всерьез, а не напоказ, не ради понтов, а по-настоящему, то это огромный ресурс экономического роста. Т.е. давайте проложим дороги между районными центрами, давайте поставим новое оборудование энергетическое на предприятиях, которые все еще работают, давайте проведем массовую модернизацию технологий в стране, на низовом уровне. Не «Сколково» одно, куда вбухиваются огромные деньги неизвестно на что, а в масштабах всей страны. Я вас уверяю, что мы будем заняты работой на много лет вперед, у нас не будет ни проблемы безработицы, ни проблемы развития промышленности, потому что для нее будет созданы рынки. У нас не будет, кстати говоря, интеллектуальных ресурсов, потому что будет поставлена задача, значит, будут нужны ученые, нужны специалисты, нужны техники. Их нужно готовить, их нужно учить, понятно тогда, для чего будет работать наше образование и т.д. На самом деле это, конечно, не самое лучшее дело, потому что мы должны заниматься тем, что не доделали предыдущие поколения, или заниматься установлением того, что мы сами разломали, упустили, потеряли, разбазарили за последние 15-20, иногда там 10 лет. Но давайте превратим поражение в победу, давайте попробуем из этих наших проблем, из этих наших противоречий, несчастий сделать стимул для дальнейшего развития и все-таки двигаться вперед."